Содержание
Иллюстрации обломов — 82 фото
Илья Ильич Обломов
Илья Ильич Обломов
Илья Обломов портрет
Обломов арты
Илья Ильич Обломов
Илья Ильич Обломов
Захар слуга Обломова
Гончаров Обломов иллюстрации Захар
Иллюстрации к роману Обломов Гончарова
Иллюстрации к роману Обломов Гончарова
Гончаров Иван Александрович Обломов иллюстрации
Обломов аудиокнига
Гончаров Обломов иллюстрации Захар
Илья Ильич Обломов
Илья Ильич Обломов иллюстрации
Илья Ильич Обломов
Менделевич Светлана рисунки
Обломов картина художник
Обломов иллюстрации к роману
Иллюстрации к роману Обломов Гончарова
Иллюстрации к роману Обломов Гончарова
Коллаж Гончаров Иван Александрович
Обломов фильм Захар
Палата больного рисунок линером
Обломов Гончаров коллаж
Обломов Иван Александрович Гончаров
Обломов и Ольга иллюстрации
Штольц и Ольга
Ольга Ильинская Обломов иллюстрация
Илья Ильич Обломов интерьер
Тарантьев Обломов портрет
Обломов иллюстрации
Обломов интерьер квартиры
Обломов обед
Обломов Илья Ильич и Захар
Агафья Матвеевна пшеницы
Девушка с котом на диване
Обломов и Ольга
Обломов мемы
Икуру Куваджима я Обломов
Жан-Франсуа Милле Сеятель
Обломов аниме
Иллюстрации к роману Обломов Гончарова
Илья Ильич Обломов портрет
Иллюстрации Германа Мазурина
Дергилева офорты
Портрет Алексеева Обломов
Обломов обложка на диване
Комната Обломова рисунок карандашом
Обломов Иван Александрович Гончаров
Обломов портрет
Сон Обломова Гончаров иллюстрация
Обломов и Ольга Ильинская
Барин лежит на диване картина
Обломов и Ольга иллюстрации к роману
Михей Андреевич Тарантьев
Обломов театр Комиссаржевской
Обломов объем
Проспала полдня
Изображение архитектурных Обломов
Иллюстрации к роману Обломов Гончарова
Илья Обломов картины
Изображение Обломовки
Карикатура на Обломова
Обломов Гончарова иллюстрации
Андрей Штольц
Тарантьев Михей Андреевич Обломов
Обломов арты
Иллюстрации к роману Обломов Захар
Гончаров Роман Обломов
Деревня иллюстрация
Чехов иллюстрации
Илья Ильич Обломов портрет
Гордость и предубеждение иллюстрации к роману
Лень в живописи
Обломов иллюстрации к роману Штольц
Театр Маяковского Обломов
Илья Ильич Обломов на диване
Комментарии (0)
Написать
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
«Обломов» в театре имени Маяковского
21 декабря 2018 / Эвелина Гурецкая
В очередной раз проза русского писателя классика стала спектаклем на театральной сцене по воле режиссера Миндаугаса Карбаускиса.
Художественный руководитель Театра им. Маяковского Миндаугас Карбаускис продолжает осваивать русскую классику, перенося на сцену знаменитую прозу великих русских писателей. Самой ожидаемой премьерой сезона называют в театре спектакль «Обломов» в его постановке, и тому есть сразу две причин: 160 лет роману Ивана Гончарова и юбилей народного артиста РФ Анатолия Лобоцкого, который занят в спектакле на одной из главных ролей. Инсценировку романа написал сам режиссер-постановщик. «Обломов» роман сколь знаменит, столь и непрост. Хотя вскоре после публикации «Обломова» Л. Н. Толстой предсказывал ему «успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и непременный».
О чем роман — пересказывать нет необходимости. Все его «проходили» в школе, мучительно пытаясь понять смыслы, и многим не без труда удалось его осилить. Во всяком случае, термин «обломовщина» накрепко засел в головах читателей и почитателей. Начинается спектакль едва ли не с конца романа. На сцене, перед опущенным занавесом, немолодая женщина явно не дворянского сословия. Это, как позже станет ясно, Агафья Матвеевна Пшеницина (актриса Ольга Ерина), к которой переберется со временем на жительство Илья Ильич и которая родит ему впоследствии сына. Она начинает сетовать на ту безвылазную жизнь, которую ведет не желающий покидать уютную постель Илья Ильич. Занавес поднимается — и вот мы видим нашего героя в том самом положении, с которого и начинается у Гончарова роман.
В квартире одного из петербургских домов лежит утром в постели ее обитатель, Илья Ильич Обломов. Интерьер квартиры явно отсылает зрителей к эпохе, в которой жил писатель (сценография Сергея Бархина).
Главная достопримечательность на сцене даже не сам Илья Ильич, а его необъятных размеров халат. Впрочем, у Гончарова этому халату в описании уделено достаточное внимание: «На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что Обломов мог дважды завернуться в него». Именно такой халат, практически точь-в точь соответствующий описанию, создан Марией Даниловой, одним из самых известных театральных художников по костюмам. По описанию Гончарова, «халат имел в глазах Обломова тьму неоценённых достоинств: он мягок, гибок; он, как послушный раб, покоряется самому малейшему движению тела». Да и сам Илья Ильич полностью соответствует тому портрету, который создан писателем: «Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица.
Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока».
В роли Обломова — Вячеслав Ковалев. Когда смотришь на артиста в этой роли, вспоминаешь фильм Никиты Михалкова «Несколько дней из жизни Обломова», который даже профессионалы считают одним из лучших творений режиссера. И, разумеется, начинаешь невольно сравнивать Вячеслава Ковалева с великим Олегом Павловичем Табаковым в этой роли. Но очень быстро желание сравнивать уходит — столь органичен артист на сцене в образе Ильи Ильича. Хотя он признался, что выбором режиссера именно его на эту роль был удивлен и даже слегка озадачен. Особенно после роли в спектакле «Изгнание» того же Миндаугаса Карбаускиса, брутальной драме под музыку Queen, за которую он получил «Золотую Маску». И роман «Обломов» он прочитал впервые буквально несколько месяцев назад, перед началом репетиций.
Без лукавства сообщил, что читал не без труда, особенно ближе к концу. Для него «Обломов» роман психоделический — меткое, надо признать, определение, даже если артист его и позаимствовал. А с образом Ильи Ильича и вовсе, судя по результатам, разобрался вполне. Столь же органичен и Анатолий Лобоцкий в роли Захара. Красавца артиста поначалу просто невозможно узнать, так безупречно вписался он в роль старого слуги и самого близкого главному герою человека. Вообще с выбором актеров к режиссеру нет никаких вопросов. Тем более, что их в спектакле совсем немного. Будет в спектакле и Ольга Ильинская (актриса Анастасия Мишина), а вот всех остальных персонажей сыграет один артист, Илья Никулин. Кого там не будет, так это Штольца — так было задумано режиссером. Когда-то один из исследователей романа «Обломов» заметил, что Обломов и Штольц неразделимы, это чувства и разум. И если их соединить, то получится идеальный человек.
По версии Карбаускиса, перед нами лишь олицетворение чувства.
И в этом есть своя правда. Обломов — человек живущий чувствами, он честен перед собой — и это главное. Вспомнить хотя бы ту характеристику, которую дает ему близкий друг Андрей Штольц: «Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи. Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечёт на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдёт навыворот — никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто, светло, честно… Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе!»
Обломова многие пытались обвинить в лености и безответственности. Но лишь немногие способны понять гармоничную целостность человека, желающего всего лишь оставаться самим собой. Читатели, а на театральной сцене и зрители застают Обломова лежащим на диване. Его возраст определен писателем в 32-33 года. И к этому времени он лет 10 уже отслужил, прошел и через все слои чиновной и салонной российской столицы, и через разочарования в любви — до Ольги Ильинской у него были женщины.
Так что он залег, уже имея и жизненный опыт, и опыт душевный, вероятно, трагический. Уместно вспомнить тут одно из высказываний самого Ильи Ильича на сей счет: «Или я не понял этой жизни, или она никуда не годится». Если же говорить о впечатлении от спектакля, то оно у каждого будет своим. Кому-то «Обломов» в прочтении Карбаускиса покажется невыносимо скучным. Но поклонником «театра Миндаугаса Карбаускиса» — а у режиссера есть свой зритель — придется по сердцу и его философия, и неспешное размышление о жизни и душе человеческой, предложенное режиссером. Что, несомненно, не вызовет никаких вопросов ни у кого, так это музыкальное оформление спектакля (композитор Фаустас Латенас). Так точно нашел он своей музыкой ту интонацию, которую предлагает зрителям режиссер-постановщик спектакля «Обломов».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Поделиться
«Внутренняя плотина» Уокера Дж. Уайта
- < Предыдущий
- Далее >
Название
.
Внутренняя плотина
Загрузка …
СМИ загружается
Дата представления
Spring 2021
Academeman
Film и Electronic Arts Arts
1111111111111111111111111111111111111111111. ADVIN Асили
Консультант по проекту 2
Эрик Трудель
Абстракция/Заявление художника
Уокер Уайт
Внутренняя дамба: Заявление художника
05.05.2021
3 Для старшеклассников я решил написать свой краткий проект
3 фильм продолжительностью около двадцати пяти-тридцати минут. Сценарий представляет собой очень вольную адаптацию романа Ивана Гончарова « Обломов » о представителе угасающего русского дворянства, который возводит праздность в форму искусства. Удалившись от бюрократического общества, он большую часть романа (особенно первой части) остается в постели и принимает посетителей в своей комнате. Он проводит свои дни в мечтах и грезах, игнорируя насущные и неотложные практические вопросы, касающиеся его имущества и его аренды.
Моя история разворачивается, скорее, в 2019 годуи центрирует Тони, недавнюю выпускницу колледжа. После выпуска она спрашивает родителей, может ли она остаться еще на год в своей квартире в маленьком городке. Становится ясно, что по прошествии года, вместо того, чтобы претендовать на работу и стажировку, как могли надеяться ее родители, она впала в состояние глубокой летаргии и застоя, в котором она почти не выходит из своей комнаты, избегает технологий и убегает в ее книги. Тони — начинающий писатель с яростно независимым воображением, которое несет в себе упрямство, а за этим — печаль, которая таинственным образом ускользает от любого банального определения или прогноза.
Основная часть фильма должна была происходить за один день в феврале 2020 года, когда Тони принимает трех посетителей: 1) ее лучшую подругу из колледжа Иман, 2) Мэри Грейс, капеллан из ее альма-матер, и 3 ) ее мать, Дениз. Первоначально я намеревался, чтобы визиты затем возобновлялись и повторялись в обратном порядке, с тонкими и нетонкими вариациями во втором прогоне.
В процессе съемок и монтажа у меня сейчас так получается, что примерно в середине фильма мы спускаемся больше к логике сна, чем к буквальному повторению (хотя некоторые повторяющиеся элементы остаются). Моим намерением во время съемок, особенно в монтажной, было передать чувство времени Тони, растянутое и нелинейное. Один день может показаться десятью днями, потому что она погружена в свою комнату, в мир своего подсознания и не следует распорядку дня.
В то время как фильм в первую очередь связан с языком (разговорным и текстовым — со всеми различиями, присущими этим двум способам общения) и его неудачами, а также с застоем, музыкальные моменты дадут возможность для другого рода выражения , а также определенный вид образного движения. Меня также беспокоит пороговое пространство, в котором находится Тони, между окончанием колледжа и «карьерой», а также ее отказ соответствовать общественным ожиданиям в отношении продуктивности и цели.
Соглашение об открытом доступе
Открытый доступ
Лицензия Creative Commons
Эта работа находится под лицензией Creative Commons Attribution-Noncommercial-No Derivative Works License 4.
0.
В настоящее время этот документ здесь недоступен.
Эта работа защищена лицензией Creative Commons. Любое использование, не разрешенное этой лицензией, запрещено.
ЗАГРУЗКИ
С 02 сентября 2021 г.
МОНЕТЫ
Во всем мире тапочки являются символом дома
Технологии
Во всем мире тапочки используются для защиты дома от внешнего мира. Наглядный урок.
Автор: Маргарита Гокун СереброПрихожанин Русской православной церкви совершает ледяное купание в Москве в День Трех Королей. (Иван Секретарев / AP)
Сохраненные истории
Я коплю тапочки — махровые тапочки на тонкой подошве, которые многие отели включают в свои пакеты удобств. В моем доме их полно, некоторые еще в пластиковой упаковке. Обувь, которая никогда не годится ни для чего, кроме носки в помещении. Но для меня они слишком дороги, чтобы их оставлять.
Я вырос в СССР, где привычно носили тапочки — домашние тапочки. Мы переодевались в них, приходя домой, оставляя грязь на улице у входа. Мы отнесли их в школу, где наши сокурсники стояли на страже у двери, выставленной директором, с единственной целью проверить наши сумки на предмет смэнки , сменной обуви. Музеи поставили у входа контейнеры с войлочными мулами, чтобы посетители могли надеть сапоги перед входом в залы. И мы знали, что когда мы навещаем друга, от нас ожидают, что мы снимем обувь и наденем тапочки, которыми хозяин владел специально для этого случая. Ходить по дому — любому дому — в уличной обуви было дурным тоном.
* * *
Происхождение привычки загадочно, но тапочки занимают важную часть русской психики. Прагматичные преимущества очевидны: если снять уличную обувь, полы и ковры останутся чистыми. Но реальная выгода носит символический характер.
Десять лет назад в Ульяновске был установлен памятник Обломову — главному герою знаменитого романа Ивана Гончарова о нерадивом русском дворянине.
На памятнике изображена кушетка Обломова, под которой лежат его тапочки. Созданные местным сварщиком, мулы прославляют умение писателя наполнять личные вещи символикой, которая захватила Россию того времени. В романе Илья Ильич Обломов большую часть времени бодрствования проводит в халате, лежа на кушетке и ничего не делая. В романе были политические авантюры; он был опубликован за два года до отмены крепостного права в России, и некоторые считают его изображением всеобщей апатии среди русского дворянства. Халат Обломова, кушетка и тапочки олицетворяют равнодушие героя к жизни вне дома. Но они также символизируют домашнее пространство, ощущение того, что мирские заботы оставлены за дверью, а также безопасность и комфорт, которые может предложить только собственное жилище.
Предметы личного пользования, разделяющие внешнее и внутреннее, можно найти в европейской живописи еще в 15 веке. В «Портрет Арнофини » (1434 г.) Ян Ван Эйк включил две пары башмаков — деревянных сабо, которые обычно надевали поверх домашней обуви, чтобы защитить обувь от грязи и грязи снаружи.
На гравюре 1514 года «Святой Жером в кабинете » Альбрехта Дюрера также изображена обувь, которая, кажется, указывает на домашнее использование — пара мулов на переднем плане, спрятанная под скамейкой с книгами и подушками. Являются ли они здесь для того, чтобы предложить свою цель в качестве обуви только для активного отдыха или для начала практики использования мулов дома, мы никогда не узнаем. Тем не менее, как и в работе Ван Эйка, выброшенная пара обуви — обувь, которую субъект не носит дома — может быть признаком того, что новый обычай укореняется: обычай разделять обувь на домашнюю и уличную.
Примерно в это же время завоевания Османской империи принесли восточные обычаи на европейский континент. «[Большинство жителей Османской империи] носили уличную обувь поверх домашней, например, галоши», — объясняет Лале Горунур, куратор музея Садберк ханым в Стамбуле. «Но они никогда не ходили в помещении в уличной обуви. Они всегда снимали уличную обувь у ворот дома». Территории под властью империи, похоже, переняли эту привычку, и тапочки по-прежнему распространены в таких странах, как Сербия и Венгрия.
«У нас есть традиция носить домашнюю обувь, потому что мы были под властью Османской империи», — подтверждает Драгинья Маскарели, куратор отдела текстиля и костюма Музея прикладного искусства в Белграде. Когда она была студенткой в начале 1990-х годов, Маскарели навестила кузенов сербского происхождения в Париже, к которым она приехала с тапочками на буксире. «Они были шокированы тем, что у нас была домашняя обувь».
Хотя парижанам конца 20-го века эта идея казалась забавной, их предшественники были очарованы домашней обувью. «К XVII веку все больше мужчин рисуют свои портреты в какой-то непринужденной домашней обстановке, в туфлях без задника и в тапочках», — объясняет Элизабет Семмельхак, куратор музея обуви Бата в Торонто. «К 18 веку, когда близость и интимные встречи стали важной частью социальной культуры, вы начинаете видеть больше изображений женщин и их мулов».
«Испанцы не разуваются».
Викторианская эпоха добавила свою изюминку в увлечение домашней обувью.
Женщины использовали берлинскую шерстяную вышивку, популярную в то время, для изготовления верха домашних тапочек своих мужей. «[Они] отдавали этот верх сапожнику, который затем добавлял подошву. И мужу их подарили бы, чтобы носить вечером, когда он курит трубку у костра», — говорит Семмельхак.
Портреты русских высших сословий 18-го и 19-гого века часто изображают предметы либо в мюлях в османском стиле, либо в тонких, предназначенных для использования в помещении, туфлях-тапочках. Чего нельзя было сказать о бедных. Крестьяне и рабочие изображены либо босиком, в сапогах, предназначенных для работы на открытом воздухе, либо в традиционных русских валенках . Возможно, из-за этой связи между домашней обувью и досугом богатых тапочка из были отвергнуты сразу после русской революции 1917 года. В новой советской парадигме не было места остаткам оклеветанного старого мира. Но настроение не прижилось. Хотя никогда не было так экстравагантно или богато, как раньше, вскоре 9Тапочки 0041 вернулись в большинство советских домов, предлагая своим владельцам комфорт после долгого дня строительства коммунистического рая.
Сегодня отношение к снятию обуви в помещении зависит от национальной культуры. Друг-итальянец сказал мне, что в Италии считается неприличным ходить босиком по дому, а друг-испанец поднял брови, когда я предложил пару тапочек. «Испанцы не разуваются».
В Японии, где тапочки — это западное изобретение, большинство людей снимают уличную обувь, прежде чем войти в помещение. Джордан Санд, профессор истории Японии в Джорджтаунском университете, отмечает, что архитектура приспосабливается к практике. «Японцы живут в жилищах с фальшполами. Принципиально даже в современных многоквартирных домах, чтобы в каждом частном доме было место в подъезде», — поясняет он. «Когда вы входите в дверь, остается немного места, и вы делаете шаг вперед, а остальная часть дома выше, чем снаружи. Ты сбросил там свою обувь. В традиционном доме большая часть внутреннего пространства покрыта циновками татами. На татами нельзя носить обувь». Хотя японцы обычно ходят либо босиком, либо в носках по матам, есть исключения.
Современники его квартиру как «сумрачную описывали. В которую не проникало солнце «и Производящую»какое-то пасмурное впечатление». Однако писателя она вполне устраивала, гончаров прожил здесь до конца своих дней. К слову, некоторые предметы интерьера, которые присутствовали в квартире Гончарова, были описаны в его романе «Обломов». Например, писатель ясинский оставил описание: «я занялся созерцанием кабинета Гончарова. Мне показалось, что диван, который стоял у стены в углу, служил натурщиком обломовскому дивану. После революции особняк Устинова был национализирован, здесь разместился дом культуры промкооперации, затем нии академии коммунального хозяйства Рсфср, а ныне внутри находится управление госгортехнадзора России.
руб! 7 9197193023!
В случае с «Я, Обломов», я думаю, это был пресс-релиз, в котором говорилось, что «Икуру Кувадзима исследовал постсоветское пространство России, Украины, Казахстана, Кыргызстана через призму «обломовщины»». Поскольку это страны, которые я не посещал, но видел множество фотографий, которые мне показались интригующими, мне было любопытно увидеть больше этих пейзажей. Однако эта книга не о впечатляющей натуре, а – хотя об этом было ясно сказано в пресс-релизе, но я как-то проглядел – об «обловщине». И пока «Обломов» звонил в какой-то звоночек, я никак не мог понять.
Гончаров пишет: «Взглянув невзначай на холодного Обломова, поверхностно-наблюдательный человек сказал бы: «Видно, он добродушен, но простак»; тогда как человек более проницательный и сочувствующий, чем первый, продлил бы свой взгляд, а затем пошел бы дальше задумчиво и с улыбкой, как будто он был чем-то доволен».
В этой книге я предлагаю свою интерпретацию этого чисто русского явления через серию автопортретов и интерьерных фотографий, сделанных во время моих путешествий по России, Украине, Казахстану и Кыргызстану. Как показывают снимки, я часто ловил себя на том, что подолгу лежу, охваченный депрессией, ленью, плохой погодой или похмельем — свидетельство того, что после девяти лет жизни в бывшем СССР обломовщина может стать реальностью и для японского фотографа». Замечательно! Мне это нравится! Потому что оно не только олицетворяет сказанное русским поэтом и государственным деятелем Федором Тютчевым (1803-1873) «Одним умом Россию не понять…», но и дает понять, что есть нечто большее и более важное, чем ум. По словам Икуру Кувадзимы: «Со временем Россия просачивается в тело; даже если это невозможно объяснить, это сильно ощущается».
, потолки, задернутые шторы, виды из окон и интерьеры квартир.
Вот как он начинается:
Этот дух сиял в его глазах, в его улыбке, в каждом движении его рук и головы…».
; Создавая мир , Хьюстон, 2011.
PetersburgSerbia Belgrade ZemunSingaporeSlovenia LjubljanaSouth Africa Cape TownSpain Barcelona Córdoba Madrid Salamanca San SebastiánSweden Halmstad Malmö StockholmSwitzerland Baden Bruzella Gstaad Lausanne Lugano Pregny-ChambésyTurkey IstanbulUkraine KyivUncategorizedUnited Arab Emirates DubaiUnited Kingdom Carlisle England Birmingham Bradford Brighton Bristol Cambridge Cheltenham Coventry De Beauvoir Derby East Sussex Essex Exeter Hastings Kent Leeds Leigh-on-Sea London Macclesfield Manchester Norfolk Nottingham Oxford Salford Quays Sheffield Walsall West Yorkshire Wolverhampton Northern Ireland Belfast Londonderry Scotland East Lothian Edinburgh Glasgow Irvine Stornoway Wakefield Wales Aberystwyth Cardiff Ceredigion NewportUnited States Arizona Gilbert Tucson California Berkeley Beverly Hills Culver City Highland Park Irvine La Jolla Long Beach Los Angeles Ockland Occidental California Pasadena Pomona Redlands Riverside Sacramento San Diego San Francisco San Luis Obispo Santa Barbara Santa Stanford Ss Tockton California Venice Ventura West Hollywood Colorado Denver Fort Collins Loveland Telluride Connecticut New Canaan Washington Depot Florida Daytona Beach Fort Lauderdale Lakeland Miami Pembroke Pines Pomse Pompano Sarasota Tampa West Palm Beach Georgia Atlanta Augustan Луи Канзас Кентукки Ковингтон Луисвилл Луизиана Новый Орлеан Рустон Мэн Рокленд Мэриленд Балтимор Истон Массачусетс Андовер Бостон Кембридж Конкорд Фрэмингем Ямайка Сингест Северный Алстон Андовер Сомервиль Стоунхэм Уэллсли Уэллфлей Уильямстаун Уиншестер Микан Энн Миннесота Минн.
olis Mississippi Jackson Missouri St. Louis Montana Kalispell New Jersey Asbury Park Newark New Mexico Albuquerque Las Cruces Santa Fe New York Bronx Bronxville Brooklyn Buffalo East Hampton Garrison Huntington Maspeth New York City Niagara Falls Port Washington Pound Ridge Rochester Southampton Syracuse Water Mill Woodstock Yonkers North Carolina Эшвилл Дарем Гринсборо Огайо Цинциннати Кливленд Ланкастер Оклахома Оклахома -Сити Орегон Астория Корваллис Портленд Пенсильвания Аллентаун Вифлеем Истон Хаверфорд Станция Миллерсвилль Филделфия Питтсбург Читая Шайкли Род -Житель Паутхет Провидение Саут -Каролиза Шарлэйн Гринвилл Гринвилл Гринвилл Гринвилл Гринвилл. XAS Остин Бомонт Даллас Дентон Эль Пасо Хьюстон Джонсон -Сити Сан -Антонио Вермонт Эссекс Джанкшен Уилмингтон Вирджиния Харрисонбург Лексингтон Мартинсвилл Ричтон Вашингтон Сиэтл Вашингтон, округ Колумбия Висконсин Милуоки Шебойган Уэст Бенд -Вайоминг Джексон -Хоул -Хоулс Wide Web
Уайта
Удалившись от бюрократического общества, он большую часть романа (особенно первой части) остается в постели и принимает посетителей в своей комнате. Он проводит свои дни в мечтах и грезах, игнорируя насущные и неотложные практические вопросы, касающиеся его имущества и его аренды. Моя история разворачивается, скорее, в 2019 годуи центрирует Тони, недавнюю выпускницу колледжа. После выпуска она спрашивает родителей, может ли она остаться еще на год в своей квартире в маленьком городке. Становится ясно, что по прошествии года, вместо того, чтобы претендовать на работу и стажировку, как могли надеяться ее родители, она впала в состояние глубокой летаргии и застоя, в котором она почти не выходит из своей комнаты, избегает технологий и убегает в ее книги. Тони — начинающий писатель с яростно независимым воображением, которое несет в себе упрямство, а за этим — печаль, которая таинственным образом ускользает от любого банального определения или прогноза.
Первоначально я намеревался, чтобы визиты затем возобновлялись и повторялись в обратном порядке, с тонкими и нетонкими вариациями во втором прогоне. В процессе съемок и монтажа у меня сейчас так получается, что примерно в середине фильма мы спускаемся больше к логике сна, чем к буквальному повторению (хотя некоторые повторяющиеся элементы остаются). Моим намерением во время съемок, особенно в монтажной, было передать чувство времени Тони, растянутое и нелинейное. Один день может показаться десятью днями, потому что она погружена в свою комнату, в мир своего подсознания и не следует распорядку дня.