Содержание
Кто такой Илья Ильич Обломов (портрет, квартира, интерьер; проблемы, которые вывели героя из душевного равновесия) ~ Проза (Школьная литература)
Илья Ильич Обломов — это герой произведения Ивана Гончарова «Обломов». Молодой человек лет 32-33, с приятной и мягкой внешностью. Все его лицо как бы светится добротой. Он наивный и по сути, беспомощный. «С отсутствием всякой определенной цели, всякой сосредоточенности в чертах лица». Символы жизни Обломова — это диван, с которого он практически не встает, и рваный, потертый халат, в котором удобно. Главное для Обломова — это удобство. Живет он в доме, где комнаты не убраны. Везде лежит пыль, грязь. Да и книга, лежащая на столике, уже который год лежит с закладкой на одной и той же странице. Все это выдает пассивного, ленивого, нехозяйственного, наивного хозяина, не способного о себе позаботиться.
Илья Ильич Обломов – главный герой одноименного романа И. А. Гончарова.
Когда начинается действие, возраст его около тридцати двух лет. Наружность его приятна, росту среднего.
В лице и взгляде темно-серых глаз отсутствует сосредоточенность и какая-нибудь определенная идея. Мысль вольной птицей порхала по лицу, потом пропадала совсем, и тогда на лице появлялся свет беспечности. Мягкость была основным выражением лица и души Ильи Ильича. Иногда взгляд омрачался усталостью или скукой, но и тогда не исчезала мягкость. Обломов обрюзг, от этого цвет лица был трудноопределимым. Чересчур белая шея, маленькие пухлые руки, мягкие плечи казались изнеженными для мужчины. Если набегала тревога, печаль, забота, то редко застывала в форме идеи, обычно заканчивалось все вздохом и замирало в апатии или дремоте. Читатель видит портрет ленивого, безвольного человека, напрашивается вопрос: как он может быть героем романа?
Персидский халат был любимой одеждой Обломова. Даже больше, он был частью его самого. Он так же, как и хозяин, был мягок, гибок, и как послушный раб, подчинялся малейшему движению тела.
Туфли на нем были мягкие, длинные, широкие. Спуская ноги с кровати на пол, он безошибочно попадал в них сразу. Халат и туфли останутся неизменными на протяжении всего действия романа.
Начало романа застает Илью Ильича Обломова в квартире, которую он снимал в большом доме. На первый взгляд комната казалась прекрасно убранной. Бюро красного дерева, красивые ширмы, два дивана, обитые шелком составляли обстановку. На окнах висели шелковые занавесы, на стенах несколько картин, повсюду в комнате было множество красивых мелочей. Присмотревшись, посетитель мог увидеть паутины, забытое полотенце на диване, не убранную с вечера тарелку с остатками ужина. Все так запылилось, полиняло, что казалось, здесь никто не живет. Эта комната была для Обломова и кабинетом, и спальней, и гостиной. Остальными он не пользовался. Интерьер квартиры связан с душевным состоянием героя. В его душе все так же запущено, безразлично, лишено свежего воздуха.
Знакомство с Ольгой Ильинской на время извлекло Илью Ильича из халата и туфлей, разлучило с диваном.
Но то, к чему стремилась Ольга, так не соответствовало тому, о чем мечтал Обломов.
Их любовь была обречена.
Естественным состоянием для Ильи Ильича было лежание. Он словно сросся со своим диваном, на нем так покойно и уютно. Покой и тишину Илья Ильич ценил больше всего. Когда Обломов съезжает с квартиры, то новое жилье отвечает тем же требованиям: тишину и покой в доме вдовы Пшеницыной Обломов отметил сразу. Постепенно обстановка в доме вдовы все больше стала напоминать ему жизнь в имении родителей в Обломовке. Это было тем идеалом, к которому стремился Илья Ильич. И вновь он вернулся к халату и дивану. Его жизнь вернулась на круги своя. Читатель видит его в той же обстановке, что и в начале романа.
Квартира Обломова на Гороховой улице Квартира
Обломова расположена в большом, многоквартирном доме в центре Петербурга на Гороховой улице. Обломов уже 8 лет снимает эту квартиру:
«.
..В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город…»
«…Ведь восемь лет жил на квартире…»
Квартира находится на 2-ом этаже дома и состоит из 4 комнат. Однако Обломов проводит все свое время в одной комнате, а в остальных трех комнатах мебель покрыта чехлами:
«…Квартира, которую я занимаю во втором этаже дома…»
«…У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал […] В трех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены…»
Обломову нравится его квартира тем, что она сухая, теплая и спокойная. А покой для Обломова — это самое главное:
«…Квартира сухая, теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз! Вон потолок, кажется, и непрочен: штукатурка совсем отстала, – а все не валится…»
Квартира Обломова выглядит безжизненно, как и сам хозяин:
«…можно было бы подумать, что тут никто не живет, – так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия.
..»
В квартире Обломова грязно и пыльно: «…пыль везде – ну, мерзость!..»
«…Я иногда даже вижу клопа на стене!..»
«…У меня и блохи есть! – равнодушно отозвался Захар…»
В шкафах годами хранится изношенная одежда Обломова. В углу можно найти кучу хлебных корок:
«…как у нас, чтоб в шкапах лежала по годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму…»
Кабинет Обломова Одна из комнат в квартире Обломова служит ему одновременно кабинетом, спальней и приемной:
«…он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной…»
Кабинет Обломова — запущенный и небрежный, как и сам хозяин. В этой комнате повсюду видна пыль и паутина:
«…пыли то, грязи то, Боже мой! Вон, вон, погляди ка в углах то…»
«…вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью…»
«…А пыль по стенам, а паутина?.
. – говорил Обломов, указывая на стены…»
«…Волков, глядя, куда бы положить шляпу, и, видя везде пыль, не положил никуда…»
Окна в кабинете грязные, из-за чего в окно не видно солнце и любой день кажется пасмурным:
«…Пасмурно оттого, что у вас окошки то с которых пор не мыты? Грязи то, грязи на них! Зги Божией не видно, да и одна штора почти совсем опущена…»
Интерьер в кабинете Обломова выглядит красиво. Но при этом заметно, что мебель и другие вещи подобраны без души, для приличия:
«…Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною…»
«…только желание кое-как соблюсти неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет…»
Описание интерьера и мебели в кабинете Обломова
Автор дает детальное описание кабинета Обломова, его мебели и интерьера:
«…в Гороховой улице, в запыленной комнате, с опущенными шторами.
..»
«…Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей…»
«…Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало. Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи…»
«…По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка…»
«…На этажерках, правда, лежали две три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
..»
«…несколько дрянных картин, которые навязал ему какой-то покровитель бедных артистов; сам поправил штору, которая давно не поднималась…»
В романе также упоминаются еще несколько предметов мебели в кабинете Обломова:
«…Обломов […] перейдя на большое кресло, опустился в него…»
«…Захар взял со столика помаду, гребенку и щетки…» «…ворчал он, обходя вокруг комнату и ощупывая каждый стул, хотя и так можно было видеть, что на стульях ничего не лежит…»
Захар поломал почти все вещи в комнате Обломова из-за неуклюжести:
«…У Обломова в кабинете переломаны или перебиты почти все вещи, особенно мелкие, требующие осторожного обращения с ними, – и всё по милости Захара. Он свою способность брать в руки вещь прилагает ко всем вещам одинаково, не делая никакого различия в способе обращения с той или другой вещью…»
Илья Ильич Обломов — помещик. Он живёт в Петербурге на одной из центральных улиц города.
Он ведёт странный образ жизни, о котором автор говорит: «В Гороховой улице, в одном из больших домов… лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов». Почти всё своё время Илья Ильич проводит лёжа в постели, он не только не выходит из дома, но даже в других комнатах своей квартиры не бывает по несколько дней.
Несмотря на странный образ жизни, Илья Ильич производит приятное впечатление. Лицо его постоянно сохраняет выражение безмятежности и мягкости, которая является основным свойством его души. А душа светится в его глазах, улыбке, в каждом движении «открыто и ясно». Илья Ильич очень любит покой и постоянство. Его любимые вещи — мягкий восточный халат, уютно повторяющий все изгибы тела, и мягкие туфли, в которые он, вставая с дивана, сразу попадает ногами.
Комната Ильи Ильича производит странное впечатление. Поначалу она кажется хорошо убранной, но внимательный человек быстро заметил бы, что вещи в комнате не гармонируют друг с другом, повсюду следы заброшенности и запущенности: паутина, пыль, неубранная посуда, раскрытые и брошенные книги.
Заметно, что внимание хозяина сосредоточено на чём-то другом.
Всякая необходимость принять активное участие во внешней жизни выбивает Илью Ильича из колеи. Он получил письмо от старосты и понимает, что нужно ехать в деревню и заняться имением, но у него не хватает силы воли, чтобы встать с дивана и начать работать. Волнует Илью Ильича ещё одна неприятность: ему нужно съехать с квартиры. Предстоящий переезд пугает его, он не знает, как за него приняться.
Однако не стоит думать, что Обломов — увалень и бездельник. Его душа полна мыслей, чувств и мечтаний. Он любит людей и не осуждает их. Они это чувствуют и тянутся к нему. Судьбинский, Волков, Пенкин (гл. 2) приходят к Илье Ильичу, чтобы поделиться с ним новостями, пригласить его поехать в Петергоф. Эти люди вращаются в свете, живут яркой, активной жизнью, но Обломов жалеет их: ««В десять мест в один день — несчастный! — думал Обломов. — И это жизнь! — Он сильно пожал плечами. — Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается? Конечно, недурно заглянуть и в театр и влюбиться в какую-нибудь Лидию.
.. она миленькая! В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да в десять мест в один день — несчастный!»
У Ильи Ильича есть своя ясная система ценностей. Эти ценности — покой, тишина, мир, любовь, постоянство. Но всему, что ему дорого, не находится места в жизни, и наш герой уходит от активной жизни, чтобы не изменить себе самому.
Илья Ильич очень любит покой и постоянство. Его любимые вещи — мягкий восточный халат, уютно повторяющий все изгибы тела, и мягкие туфли, в которые он, вставая с дивана, сразу попадает ногами.
Комната Ильи Ильича производит странное впечатление. Поначалу она кажется хорошо убранной, но внимательный человек быстро заметил бы, что вещи в комнате не гармонируют друг с другом, повсюду следы заброшенности и запущенности: паутина, пыль, неубранная посуда, раскрытые и брошенные книги. Заметно, что внимание хозяина сосредоточено на чём-то другом.
Всякая необходимость принять активное участие во внешней жизни выбивает Илью Ильича из колеи.
Он получил письмо от старосты и понимает, что нужно ехать в деревню и заняться имением, но у него не хватает силы воли, чтобы встать с дивана и начать работать. Волнует Илью Ильича ещё одна неприятность: ему нужно съехать с квартиры. Предстоящий переезд пугает его, он не знает, как за него приняться.
Однако не стоит думать, что Обломов — увалень и бездельник. Его душа полна мыслей, чувств и мечтаний. Он любит людей и не осуждает их. Они это чувствуют и тянутся к нему. Судьбинский, Волков, Пенкин (гл. 2) приходят к Илье Ильичу, чтобы поделиться с ним новостями, пригласить его поехать в Петергоф. Эти люди вращаются в свете, живут яркой, активной жизнью, но Обломов жалеет их: ««В десять мест в один день — несчастный! — думал Обломов. — И это жизнь! — Он сильно пожал плечами. — Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается? Конечно, недурно заглянуть и в театр и влюбиться в какую-нибудь Лидию… она миленькая! В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да в десять мест в один день — несчастный!»
У Ильи Ильича есть своя ясная система ценностей.
Эти ценности — покой, тишина, мир, любовь, постоянство. Но всему, что ему дорого, не находится места в жизни, и наш герой уходит от активной жизни, чтобы не изменить себе самому.
Портрет Обломова в интерьере. Мир вещей как способ постижения замысла автора. 10 класс
Мир вещей как способ
постижения замысла автора
Внутренний мир человека
можно увидеть во всем, что его
окружает — в его книгах, одежде,
в обстановке дома, то есть в
интерьере .
ИНТЕРЬЕР в литературе — изображение
внутренней обстановки помещения (дома,
комнаты героя и т.д.).
Обстановка в комнате героя помогает
нам больше и глубже понять его образ,
разгадать
некоторые
черты
его
характера еще до начала тех событий,
в которых этот характер проявится.
«Комната, где лежал Илья Ильич, с
первого взгляда казалась прекрасно
убранною. Там стояло бюро красного
дерева, два дивана,красивые ширмы с
вышитыми небывалыми в природе
птицами и плодами, несколько картин,
бронза, фарфор и множество красивых
мелочей…»
Но утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми,
неграциозными стульями красного дерева, шаткими
этажерками.
Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное
дерево местами отстало. Точно тот же характер носили на себе и
картины, и вазы, и мелочи… По стенам, около картин, лепилась
в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо
того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее
скрижалями для записывания на них по пыли каких-нибудь
заметок на память. .. можно было бы подумать, что тут никто не
живет — так все запылилось, полиняло и вообще лишено было
живых следов человеческого присутствия. На этажерках, правда,
лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро
стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых
развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно,
что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из
чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве
только с жужжаньем испуганная муха.
9. …зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них по пыли каких-нибудь
Хочу у зеркала, где муть и сон туманящий, я
выпытать ,куда вам путь и где пристанище.
..
Обломов что-то скрывает
или скрывается?
ШИ́РМА. с немецкого-. щит, заставка,
заслон; ширмы б. ч. делаются створчатые,
складные, филенчатые или из рам, обитых
тканью. История возникновения ширмы
уходит в Китай, где она появилась в 7-
веке и откуда была завезена в Европу,
Это, пожалуй, самый необычный
предмет из мебельной экзотики.
На родине ширм, в Китае, их называют
«фуи» или «пэнфен», «подвижная
стена».
.Самое большое распространение
ширма получила в 19-20 столетиях.
Дизайнерское оформление жилых
помещений той эпохи нуждалось в
разделении на функциональные зоны,
и ширмы прекрасно помогали в этом,
скрывая за собой то, что не следовало
выставлять на всеобщее обозрение.
На этажерках, правда,
лежали две-три
развернутые книги,
валялась газета, на бюро
стояла и чернильница с
перьями; но страницы, на
которых развернуты были
книги, покрылись пылью
и пожелтели; видно, что
их бросили давно;
нумер
В
газеты был
прошлогодний, а из
чернильницы, если
обмакнуть в нее перо,
вырвалась бы разве
только с жужжаньем
испуганная муха.
Первый халат представлял собой
видоизмененную верхнюю одежду
античных времен. У него был
простой покрой: цельнокроеный
кусок ткани, который с помощью
одной
лишь
драпировки
превращался в практичную верхнюю
одежду. В средние века появились
плащи,
подпоясываемые
для
удобства узкими ремешками. Плащ
оказался в условиях холодных и
сырых средневековых замков вещью
незаменимой. Когда в жилищах
европейцев заметно потеплело (в
XVII веке), древний фасон не был
забыт и нашел свое отражение в
облегченной домашней одежде —
близком
предшественнике
современного халата.
А ведь у халата своя
давняя
история,
и
притом не одна.
Вторая волна популярности халатов накрыла Европу
в конце XIX века вместе с модой на все восточное.
Азиатские интерьеры, мебель, украшения и кимоно
(азиатский
вариант
халата)
заворожили
пресыщенных европейцев .
Свою роль сыграл и тот факт, что в переводе с
арабского языка «халат» означает «почетное платье».
Поэтому считалось отнюдь не зазорным принимать в
халате гостей, обедать в кругу друзей или
прогуливаться по своему саду. Особенно халаты в
восточном стиле полюбились молодым щеголям и
кокеткам дворянских кровей. Уж они-то разбирались
в халатах превосходно.
…дверь комнаты отворилась
и вошел князь в белом
колпаке и халате.
—
Ах,
сударыня,
—
заговорил он, — сударыня,
графиня… графиня Ростова,
коли не ошибаюсь… прошу
извинить, извинить… не
знал, сударыня. Видит Бог,
не знал, что вы удостоили
нас своим посещением, к
дочери зашел в таком
костюме
В России халат появился
относительно недавно — в
XVIII веке до нас, наконец,
дошла мода из Европы на
домашнюю одежду свободного
покроя с широкими рукавами.
Русское
дворянство
с
удовольствием
подхватило
европейскую тенденцию, и
уже к середине XIX века
любую барскую особу уже
сложно было представить себе
в домашней обстановке без
роскошного халата.
Так халат в
России стал своеобразным
символом праздной жизни и
бесконечной лени.
Диван в переводе с персидского:
1) собрание достойных мужей для
обсуждения важных дел; 2) низкая
мягкая мебель со спинкой для
сидения и лежания.3).«сборник
стихов одного поэта», с турецкого
«диван» – государственный совет,
а в Древнем Риме диваном
называлась церемония вхождения
на престол нового правителя.
Весьма
интересные
переводы
слова »диван« встречаются и в
других языках Интересно, что
слово«диван» можно переводить
по-разному, но при этом перевод
весьма
далек
от
мебельной
тематики.
Винтажные ботанические иллюстрации от Oblomov Art – OBLOMOV ART
Винтажные ботанические иллюстрации – популярный выбор для украшения дома, поскольку они привносят нотку естественной красоты и элегантности в любое помещение. Эти иллюстрации, на которых в мельчайших деталях изображены различные растения и цветы, были популярны в 16-19 веках и часто использовались в научных и образовательных целях.
Сегодня многие люди вешают старинные ботанические иллюстрации в своих домах, чтобы добавить уникальный и неподвластный времени штрих к своему декору.
Винтажные постеры для вашей арт-стены!
Один из способов размещения старинных ботанических иллюстраций в интерьере – это разместить их в рамке на так называемой «художественной стене». Это позволяет иллюстрациям быть фокусом комнаты и служит поводом для разговора с гостями. Многие люди предпочитают повесить несколько иллюстраций вместе в стиле стены галереи, создавая привлекательную и сплоченную экспозицию.
Вверху: Ботанический принт/иллюстрация, «Хлопок», Петр Иванов, «София-пресс», Болгария, 1970-е годы
Сочетание старинных ботанических иллюстраций с современным и модным интерьером
Когда дело доходит до сочетания старинных ботанических иллюстраций с современным и модным интерьером, следует помнить о нескольких ключевых моментах. Во-первых, важно выбрать иллюстрации, которые дополнят общую эстетику комнаты.
Например, если у вас есть современное минималистское пространство, вы можете выбрать более простые и сдержанные иллюстрации, а если у вас есть комната в богемном стиле, вы можете выбрать более смелые и красочные иллюстрации.
Вверху: Ботаническая гравюра/иллюстрация «Чеснок», Петр Иванов, «София-пресс», Болгария, 1970-е гг. Для более современного вида рассмотрите возможность использования гладких металлических или чистых деревянных рам. И наоборот, более богато украшенная рамка может сделать иллюстрацию более винтажной и традиционной. Кроме того, то, как освещена иллюстрация, может сильно повлиять на ее восприятие. Хорошо освещенная иллюстрация может сделать цвета яркими, делая произведение более заметным.
Таким образом, винтажные ботанические иллюстрации являются популярным выбором для украшения интерьеров, поскольку они привносят нотку естественной красоты и элегантности в любую комнату. У нас есть небольшая коллекция старинных ботанических иллюстраций.
Большинство из них в настоящее время из школы в Болгарии. Пожалуйста, ознакомьтесь с коллекцией старинных ботанических иллюстраций.
Вернуться к блогу
ДРУГИЕ СТАТЬИ
Посмотреть все
1
/
из
4
Посмотреть все
Вам также может понравиться
1
/
из
25
МЫ ВИДИМ КРАСОТУ В КАЖДОМ ОБЪЕКТЕ
Мы любим старые плакаты и мелочи из забытых времен.
Или подумайте о детской книге пятидесяти-шестидесятилетней давности. Интересно смотреть и представлять, что люди делали и думали тогда.
Вот почему: мы видим красоту в каждом предмете, а искусство повсюду.
Посмотреть наши драгоценности
Рецензия на книгу: Я, Обломов, Икуру Куваджима
Рецензия на книгу: Я, Обломов, Икуру Куваджима
31 декабря 2017 года, Ханс Дюррер
Не всегда могу сказать, почему та или иная книга вызывает у меня интерес. В случае с «Я, Обломов», я думаю, это был пресс-релиз, в котором говорилось, что «Икуру Кувадзима исследовал постсоветское пространство России, Украины, Казахстана, Кыргызстана через призму «обломовщины»». Поскольку это страны, которые я не посещал, но видел множество фотографий, которые мне показались интригующими, мне было любопытно увидеть больше этих пейзажей. Однако эта книга не о впечатляющей натуре, а – хотя об этом было ясно сказано в пресс-релизе, но я как-то проглядел – об «обловщине».
И пока «Обломов» звонил в какой-то звоночек, я никак не мог понять.
Как всегда, помогла Википедия, и так я узнал, что «Обломов» — это популярный роман русского писателя Ивана Гончарова, впервые опубликованный в 1859 году. Илья Ильич Обломов, центральный персонаж романа, «молодой, великодушный дворянин, который кажется неспособным принимать важные решения или предпринимать какие-либо значимые действия. На протяжении всего романа он редко покидает свою комнату или постель. На первых 50 страницах ему удается только пересесть с кровати на стул». Гончаров пишет: «Взглянув невзначай на холодного Обломова, поверхностно-наблюдательный человек сказал бы: «Видно, он добродушен, но простак»; тогда как человек более проницательный и сочувствующий, чем первый, продлил бы свой взгляд, а затем пошел бы дальше задумчиво и с улыбкой, как будто он был чем-то доволен».
Мне вспомнился рассказ Германа Мелвилла «Писец Бартлби», в котором юрист с Уолл-стрит нанимает нового клерка, который после первоначального приступа тяжелой работы отказывается выполнять любую задачу, которую от него требуют, со словами « Я бы предпочел, чтобы не».
Другими словами, Обломов, как и Бартлби, похоже, не видят смысла и смысла делать то, что делают все остальные, и настаивают на том, чтобы жить по-своему.
Так как же изобразить человека, который большую часть своей жизни проводит в постели? Вот как японский фотограф Икуру Кувадзима описывает свой подход: «Будь то чистая лень или стоическая мудрость, странная летаргия Обломова — или «обломовщина» — продолжает оставаться мощной силой в современной России. В этой книге я предлагаю свою интерпретацию этого чисто русского явления через серию автопортретов и интерьерных фотографий, сделанных во время моих путешествий по России, Украине, Казахстану и Кыргызстану. Как показывают снимки, я часто ловил себя на том, что подолгу лежу, охваченный депрессией, ленью, плохой погодой или похмельем — свидетельство того, что после девяти лет жизни в бывшем СССР обломовщина может стать реальностью и для японского фотографа». Замечательный! Мне это нравится! Потому что оно не только олицетворяет сказанное русским поэтом и государственным деятелем Федором Тютчевым (1803-1873) «Одним умом Россию не понять…», но и дает понять, что есть нечто большее и более важное, чем ум.
По словам Икуру Кувадзимы: «Со временем Россия просачивается в тело; даже если это невозможно объяснить, это сильно ощущается».
Все мы знаем, что одно дело — сказать, что кто-то проводит большую часть этого времени в постели, и совсем другое — показать это: мы видим фотографа, лежащего в разных позах на разных кроватях и на разных стенах. , потолки, задернутые шторы, виды из окон и интерьеры квартир.
Очевидно, что Икуру Кувадзима идентифицирует себя с Обломовым, отсюда и название «Я, Обломов». Но и он удивляется: «Я часто останавливался в гостях у своих местных друзей и знакомых в разных городах… Может быть, они тоже так проводят время, иногда… В этом тихом, уединенном месте… Как Обломов», – подумал я. «Ну и кто такой Обломов в конце концов? Они? Или я? … Или это ты?»
«Я, Обломов» содержит множество цитат (вот моя любимая: «Он был отвык от движения, жизни, толпы и суеты»), взятых из романа, и хлопчатобумажную обложку, которая прекрасно передает суть ( в моей интерпретации, то есть) что нужно тепло одеться, когда собираешься идти своей дорогой.
«Я, Обломов» основан на убедительной идее, а сочетание фотографий (которые могли быть сделаны кем угодно и не требовали фотографического таланта или знаний) и цитат очень хорошо работает. Я думаю, что это занимательная и вдохновляющая работа. Это, конечно, также связано с тем, что я люблю роман (по крайней мере, те части, которые я читал). Вот как он начинается:
«Однажды утром, в квартире одного из больших домов на Гороховой улице, население которого вполне соответствовало населению провинциального города, лежал в постели господин по имени Илья Ильич Обломов. Это был парень лет тридцати, среднего роста и приятной внешности. К сожалению, в его темно-серых глазах отсутствовала какая-либо определенная мысль, а в других чертах — полная несосредоточенность. Вдруг мысль бродила по его лицу с вольной птицей, порхала на мгновение в его глазах, оседала на его полуоткрытых губах и оставалась на мгновение затаившейся в морщинах его лба. Потом оно исчезало, и снова его лицо светилось лучезарной беззаботностью, которая распространялась даже на его позу и складки ночной рубашки.
В другое время его взгляд темнел, как от усталости или скуки. Но ни то, ни другое выражение не могли совершенно изгнать с его лица той кротости, которая была господствующей, основной, характерной чертой не только его черт, но и лежавшего под ними духа. Этот дух сиял в его глазах, в его улыбке, в каждом движении его рук и головы…».
И последнее, но не менее важное: Икуру Кувадзима отмечает, что Толстой, Достоевский и Чехов восхищались романом Ивана Гончарова, однако Ленин и Набоков не одобряли его. О самом Обломове его создатель писал: «И радовался тому, что лежит там, беззаботный, как новорожденный младенец, ничего не проматывая и ничего не продавая». Весьма замечательно, я бы сказал.
«Я, Обломов»
Икуру Куваджима
Парето-Принт, Москва 2017
photobookfest.com
Для заказов перейдите на http://anzenbergergallery-bookshop.com/book/1862/i__oblomov_(signed)-ikuru_kuwajima или на lumiere.ru/shop/
Ганс Дюррер — писатель и консультант по зависимостям из Швейцарии.
www.hansdurrer.com/, 12-ступенчатое лечение зависимости.blogspot.ch/. Две его книги на английском: Ways of Perception , Бангкок, 2006; Создавая мир , Хьюстон, 2011 г.
Просмотреть все сообщения Ганса Дюррера →
Местоположение: Онлайн Тип: Рецензия на книгу
Предыдущий пост
Следующий пост
Поиск:
Events by Location
Events by LocationSelect LocationAustralia Brisbane Canberra Melbourne New South Wales Darlinghurst Redfern South Brisbane Sydney VictoriaAustria Salzburg Spitz ViennaAzerbaijan BakuBangladesh DhakaBelgium Antwerp Brussels Charleroi Ghent Hasselt Liège WaregemBrazil Rio de Janeiro Sao PauloCambodia Phnom Penh Siem ReapCanada Alberta Edmonton British Columbia Bowen Island Vancouver Ontario Toronto Quebec Montreal Quebec CityChile SantiagoChina Beijing ShanghaiCuba HavanaCzech Republic PragueDenmark CopenhagenFinland Helsinki Oulu TurkuFrance Angouleme Arles Bordeaux Boulogne Chalon-sur-Saône Lille Lyon L’Isle-sur-la-Sorgue Marseille Montpellier Nice Paris Rouen Toulouse VersaillesGeorgia TbilisiGermany Berlin Cologne Düsseldorf Frankfurt Hamburg Lübeck Lünen Мюнхен Зиген ШтутгартГреция Афины Crete ChaniaGuernseyHong KongHungary BudapestIreland DublinIsrael Haifa Jerusalem Tel AvivItaly Bologna Cremona Florence Lodi Milan Modena Modena Italy Perugia Rome Treviso Trieste VeniceJapan Sapporo TokyoJordan AmmanKuwaitLatvia RigaLithuania VilniusLuxembourgMadagascarMexico Mexico City OaxacaNetherlands Amsterdam Den Haag Groningen Leeuwarden Rotterdam Utrecht ZwolleNew Zealand Wellington WhangareiNot identifiedOnlinePhoto FestivalPoland Bielsko-Biała Crakow Lodz WarsawPortugal Faro LisbonRussia Ekaterinburg Moscow St.
PetersburgSerbia Belgrade ZemunSingaporeSlovenia LjubljanaSouth Africa Cape TownSpain Barcelona Córdoba Madrid Salamanca San SebastiánSweden Halmstad Malmö StockholmSwitzerland Baden Bruzella Gstaad Lausanne Lugano Pregny-ChambésyTurkey IstanbulUkraine KyivUncategorizedUnited Arab Emirates DubaiUnited Kingdom Carlisle England Bi rmingham Bradford Brighton Bristol Cambridge Cheltenham Coventry De Beauvoir Derby East Sussex Essex Exeter Hastings Kent Leeds Leigh-on-Sea London Macclesfield Manchester Norfolk Nottingham Oxford Salford Quays Sheffield Walsall West Yorkshire Wolverhampton Northern Ireland Belfast Londonderry Scotland East Lothian Edinburgh Glasgow Irvine Stornoway Wakefield Wales Aberystwyth Cardiff Ceredigion Newportunited States Аризона Гилберт Тусон Калифорния Беркли Беверли -Хиллз Калвер -Сити Хайленд -парк Ирвин Ла -Жолла Лонг -Бич Лос -Анджелес Окленд Октивная Октивная Калифорния Пасадена Помона Редлендс Св.